Александр Пасечник, руководитель аналитического управления Фонда национальной энергетической безопасности
24 ноября в Баку завершилась 29-я сессия Конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (COP29). Это на два дня позже, чем предписывал регламент мероприятия, стартовавшего 11 ноября. Затяжка последовала ввиду сложностей с согласованием итоговой Декларации, а конкретно — нормы прогресса в части увеличения финансовой помощи бедным странам «для защиты населения и экономики от климатических катастроф».
Новый подписанный документ предполагает выделение $300 млрд в год к 2035 году. Это утроение сметы по отношению к предыдущему обязательству богатых стран — выделять $100 млрд в год на финансирование климатических программ к 2020 году (соглашение было выполнено на два года позже, в 2022 году; горизонт действия — до 2025 года).
Финансовые средства будут поступать бедным странам на адаптацию к изменениям климата и реализацию «зеленых» проектов из широкого списка источников, включая государственное финансирование, льготные кредиты, проектное финансирование и различные сделки.
Сперва «богатый пул» предлагал выделить $250 млрд, но планку все-таки удалось поднять до $300. Что все равно значительно меньше, чем $1,3 трлн, которые запрашивали африканские и островные государства, а также страны Глобального Юга. Хотя в финальном документе присутствует пункт, где фигурирует желаемой сумма, но только как ориентир: «обеспечить совместные усилия всех участников для увеличения финансирования развивающихся стран из государственных и частных источников до $1,3 трлн в год к 2035 году».
Ряд государств (включая Индию, Боливию, Чили, Нигерию, Панаму) раскритиковали финальный документ COP29. Генсекретарь ООН Антониу Гутерриш заключил, что «надеялся на более амбициозный результат COP29». В свою очередь исполнительный секретарь ООН по вопросам изменения климата Саймон Стилл назвал новую финансовую цель «страховым полисом для человечества на фоне ухудшения последствий изменения климата, затрагивающих каждую страну». Он подчеркнул, что действие такой «страховки» возможно только при условии своевременного и полного внесения взносов. «Обещания должны быть выполнены, чтобы защитить миллиарды жизней», — подытожил он.
Серьезный спор возник вокруг объема и механизмов финансирования. Бедные страны требовали предоставления значительно больших средств, и чтобы они поступали как гранты, субсидии и дотации; а не в виде кредитов и займов, которые придется обсуживать и отдавать.
Причем в «лагере богачей» тоже не все ладно: ряд стран сейчас сталкиваются с множеством экономических, социальных и политических проблем. В то время как позиция США и вовсе может быть вскоре радикально пересмотрена — избранный президент США Дональд Трамп, после официального вступления в должность 20 января, намерен подписать указ о выходе страны из Парижского соглашения (что подразумевает отказ страны от обязательств по сокращению выбросов парниковых газов). По крайней мере, в ходе своей предвыборной кампании он не раз грозился сделать это, как только вернется в Овальный кабинет. Вместе с тем повышаются и риски сворачивания Вашингтоном плана предоставления финпомощи бедным странам.
Любопытно, что незадолго до старта COP29 эксперты европейской климатической службы Copernicus опубликовали отчет, в котором говорится, что 2024 год «практически наверняка» станет самым жарким за всю историю наблюдений. По их расчетам, в текущем году средняя температура на Земле повысится более чем на 1,5°C по отношению к доиндустриальному уровню (за доиндустриальный уровень ученые принимают среднюю температуру в 1850–1900 годах, исходя из того, что после деятельность человека стала главной причиной глобального изменения климата). Таким образом, 2024-й может стать вторым календарным годом подряд (рекорд 2023 г. – 0,60°C), когда будет побит рекорд среднегодовой температуры. Но насколько подсчеты в обзоре Copernicus репрезентативны – отдельный вопрос.
Обнародование такого доклада накануне саммита — не иначе как заранее спланированная Брюсселем «страшилка» о вреде ископаемого топлива. Ведь для евробюрократии «зеленая» повестка стала неким культом, и поэтому порой провальная экономика ВИЭ-проектов не принимается во внимание.
Это и очередная попытка евробюрократии использовать проблему глобального потепления как предлог для дискриминации, недобросовестной конкуренции и введения искусственных ограничений для стран-экспортеров углеводородов.
Не случайно Лига арабских государств объявила, что не подпишет ни одного документа в рамках COP29, в котором будет упомянуто ископаемое топливо. Позицию Лиги обозначил и глава ОПЕК Аль-Гайс, заявив, что в вопросах климата «надо сосредоточиться на выбросах, а не на уточнении источников энергии».
Поэтому логично, что в финальном документе COP29 не конкретизируются меры по снижению воздействия на климат. При этом важно, чтобы глобальный переход к низкоэмиссионной энергетике осуществлялся, но эволюционным путем, без фанатичных притязаний и без ущерба для развития стран с низким уровнем доходов. Кстати, этих принципов придерживается Москва, несмотря на свой «углеводородный» статус. При этом в России уже 85% энергобаланса приходится на чистую, низкоэмиссионную генерацию. 13 ноября глава Правительства РФ Михаил Мишустин в ходе выступления на саммите мировых лидеров COP29 заявил, что страна снизила выбросы парниковых газов более чем в два раза от уровня 1990 года; к 2060-му — план выйти на углеродную нейтральность.
