Вечером 12 декабря прокурор Международного уголовного суда (МУС) в Гааге Фату Бенсуда заявила о завершении предварительного изучения ситуации на Украине, которое длилось более 6 лет. С ее точки зрения «есть разумные основания полагать, что на Украине были совершены военные преступления и преступления против человечности». Окончательную санкцию на возбуждение расследования должна давать палата предварительного производства суда, но очевидно этот вопрос предрешен. В связи с заявлением Бенсуды и на Украине, и в России прозвучали полярные оценки. Одни говорят о победе Киева, другие надеются на то, что появился способ свершить правосудие над неонацистами из «Азова» и «Айдара» (запрещены в РФ).
Чтоб понять какое мнение ближе к истине, стоит изучить отчеты канцелярии прокурора МУС, посвященные украинскому кейсу. Они ежегодно появлялись на сайте суда с 2015 года, а два последних (вышедшие в 2018 и 2019) имеют корявый, но официальный перевод на русский.
Немалую часть каждого из таких отчетов занимает раздел «контекст ситуации», то есть краткое описание самых важных событий в стране с точки зрения прокуратуры МУС. Там, например, из года в год повторяется такой фрагмент: «21 февраля 2014 года, при посредничестве представителей ЕС, между президентом Януковичем и представителями оппозиции было заключено соглашение о формировании нового правительства, а президентские выборы были назначены на май 2014 года. Однако 22 февраля 2014 года Парламент Украины проголосовал за отстранение от должности президента Януковича».
Вообще-то в пункте 3 соглашения об урегулировании политического кризиса на Украине от 21 февраля 2014 говорилось: «президентские выборы будут проведены сразу после принятия новой Конституции, но не позднее декабря 2014 года» при этом из предыдущего пункта следовало, что пройти они должны будут не раньше октября, ибо в нем предполагалось что конституционная реформа завершится в сентябре.
Да можно уже привыкнуть к фактическим ошибкам западной прессы, но здесь же речь не о прессе, а об органе, который по идее осуществляет всемирное правосудие. Если из года в год он повторяет ошибку относительно хорошо известного факта, то можно ли предполагать, что он будет объективно рассматривать факты, непосредственно связанные с уголовными делами?
А вот как в датированном 2019-м отчете описываются события в Крыму. «В последние дни февраля 2014 года начался рост протестов против нового правительства Украины, в особенности в восточных областях страны и в Симферополе, столице Автономной Республики Крым. В ночь с 26 на 27 февраля 2014 года вооруженные лица, в большинстве своем одетые в униформу военного образца, в отношении которых Российская Федерация позднее признала, что это были ее военнослужащие, совместно с местными ополченцами постепенно установили контроль над Крымским полуостровом. 18 марта Российская Федерация объявила об официальном включении Крыма в территорию России. С тех пор Россия продолжает осуществлять эффективный контроль над этой территорией».
А как же референдум, ставший основанием для этого включения? Да, в предыдущих отчетах, например, в 2018, говорилось, что он имел место, но не был признан ни Украиной, ни большинством стран членов ООН. Но сейчас даже упоминание о нем решили убрать. Видимо, как не важное для понимания контекста ситуации событие.
Теперь по сути самих уголовных дел. Украина в апреле 2014 признала юрисдикцию МУС относительно преступлений, совершенных на Майдане, а в сентябре 2015 - относительно преступлений, совершенных в Крыму и Донбассе. Тема Майдана, судя по отчетам, находится на периферии внимания МУС, а вот по событиям в двух других регионах написано немало. Из написанного не ясно, какой из них больше привлекает внимание международных прокуроров – Крым, где боевых действий никогда не было и МУС не указывает число жертв, или Донбасс, где бои длятся уже седьмой год и где по данным по данным УВКПЧ ООН, приведенным в последнем отчете погибли 3339 гражданских лиц.
Главный раздел этих отчетов -- именуется «предметная юрисдикция», где перечисляется какие известия о преступлениях, привлекли внимание прокуроров. В официальной русской версии отчета за 2018 год в данном разделе текст по Крым занимает 7541 знак, а про Донбасс – немногим больше – 9577. Отчет за 2019 в целом на 5 страниц короче, и Крыму в этом разделе посвящено 3512 знаков, а Донбассу – 6236. Но все равно достаточно сопоставимо особенно если учесть разные уровни напряженности на этих территориях.
Но главное конечно не печатные знаки, а инкриминируемые прокуратурой преступления. И судя по отчету 2019 года, «имеющаяся информация дает разумные основания полагать», что в Крыму совершались 14 видов преступлений, подпадающих под Статут МУС, тогда как в Донбассе то ли 6 то ли 8 видов. Первая цифра -- в случае если конфликт считать внутренним, а вторая – если международным. А каков этот конфликт прокурорам еще до конца неясно. Пока что он выглядит для них двояким, о чем говорит такая фраза в описании контекста ситуации: «Канцелярия Прокурора также сочла, что наличие военных столкновений непосредственно между вооруженными силами Российской Федерации и Украины соответственно указывало на то, что, самое позднее, с 14 июля 2014 года на востоке Украины, параллельно немеждународному вооруженному конфликту, имел место международный вооруженный конфликт».
Непонятно, что за боестолкновения украинской и российской армий в Донбассе имеются в виду, зато ясно видно, что с точки зрения прокуратуры МУС в Крыму идет война. Ведь в отчете написано, что еще в 2016 она расценила события в Крыму «как международный вооруженный конфликт между Украиной и Российской Федерацией, начавшийся не позднее 26 февраля 2014 года, и что нормы права международных вооруженных конфликтов продолжают применяться и после 18 марта 2014 года». Ясно, что все преступления там инкриминируют России.
Что касается преступлений в Донбассе, то для прокуратуры МУС как будто неясно, кто их совершал больше. Так, в последнем отчете говорится, «согласно имеющимся сообщениям, большинство случаев гибели гражданских лиц, в особенности в первые два года конфликта, были результатом обстрелов населенных районов как на контролируемой правительством территории, так и в районах, контролируемых вооруженными группами…» То есть, в гибели людей от обстрелов стороны как будто виноваты поровну, хотя уже более трех лет как миссия УВКПЧ ООН на Украине стала в своих ежеквартальных докладах указывать эти жертвы раздельно по подконтрольному и неподконтрольному Киеву территориям, и сразу оказалось, что на неподконтрольных от обстрелов гибнет больше мирных жителей. Что, собственно, легко можно было предположить априорно, поскольку с украинской стороны нет таких прилегающих к фронту крупных городов, как Донецк и Горловка.
Зато за преступления по отношению к пленным главная вина возлагается на ДНР и ЛНР: «Имеющаяся на данном этапе информация указывает, в частности, на то, что в целом участники вооруженных антиправительственных формирований совершали связанные с содержанием под стражей предполагаемые преступления более тяжкого характера и в значительно более крупных масштабах, чем военнослужащие украинских правительственных сил». Правда тут же оговорка: «Однако, как отмечалось выше, представляется, что в целом на наличие в настоящее время информации об определенных деяниях повлияли проблемы, с которыми сталкиваются организации, документирующие нарушения прав человека, в процессе сбора информации, имеющей отношение к этим событиям». То есть, намек: появится и прокуроров дополнительная информация они переоценят такой вывод.
Впрочем, внимательное чтение отчетов показывает, как в МУС работают с информацией и уточняют выводы. Так в отчете за 2017 год не говорилось кто виноват больше в плохом отношении удерживаемым лицам. Зато там был следующий фрагмент «Надежные источники задокументировали несколько случаев предполагаемых насильственных исчезновений (то есть похищений людей – А.П.), в большинстве случаев, приписываемых проправительственным силам».
Но в отчете за 2018 уже ничего подобного нет. Видимо «надежные источники» уже не кажутся прокуратуре МУС таковыми. Там же впервые говорится что преступлений относительно удерживаемых лиц гораздо больше в ДНР и ЛНР. О насильственных исчезновениях там упоминается лишь относительно Крыма. А в отчете за 2019 появляются слова о том, что «компетентные органы власти Украины провели ряд уголовных разбирательств как в отношении участников украинских правительственных сил, так и участников вооруженных антиправительственных формирований» в связи с многими видами преступлений, в том числе и насильственными исчезновениями». И хотя о громких приговорах по таким делам неизвестно, видимо для прокуроров МУС тема насильственных исчезновений уже закрыта.
Еще 5 лет назад, как только этот суд открыл украинский кейс, канадский эксперт Дэвид Хойль назвал его «инструментом внешней политики Европейского союза» https://iz.ru/news/598639 И отчеты это определение подтверждает. Из них ясно видно, что в случае возбуждения дела по Украине МУС пойдет по пути своего фактического предшественника, Международного трибунала по бывшей Югославии. Главные виновники определены – там сербы, здесь русские и сторонники России. Но МТБЮ как известно привлекал для баланса и других участников конфликта и чуть больше четверти осужденных составили хорваты, боснийские мусульмане и албанцы. Впрочем, приговоры в их отношении были несравненно более мягкими и обычно все кончалось досрочным освобождением (особенно в отношении мусульман и албанцев). Здесь аналогичная роль уготована украинским военным и добробатовцам.
Да, даже оправдательные приговоры означали пребывание тюрьме пусть комфортабельной в течение нескольких лет, а в этом радости немного. И украинские радикалы указывают что Россия, не признавая юрисдикции МУС, не будет выдавать своих граждан, а вот Украина должна это сделать. Впрочем, эти опасения преувеличены в отличие от трибуналов ООН по бывшей Югославии и по Руанде, здесь компетенция государства имеет приоритет над компетенцией международного суда. То есть, если МУС заинтересует некий «азовец» или «айдаровец», Украина может провести сама процесс над ним, а гаагский суд будет требовать его выдачи лишь если сочтет украинский процесс недобросовестным.
Впрочем, думаю официальный Киев был бы не против, даже если б пара добробатовцев получила скромные обвинительные приговоры в Гааге, зато в процессе разбирательства МУС признал бы, что конфликт в Донбассе – это война Украины и с Россией. И судя по отчетам прокуратуры МУС такое признание весьма вероятно.
P.S.Когда статья была уже написана появился и отчет прокуратуры МУС по Украине за 2020 год https://www.icc-cpi.int/itemsDocuments/2020-PE/2020-pe-report-ukr-rus.pdf Он заметно короче двух предыдущих документов но вся их описанная выше специфика сохранена и усугублена. Достаточно сказать, что Крыму в разделе «предметная юрисдикция» теперь уделено в полтора раза больше текста чем Донбассу.
