Станислав Смагин, политолог
Англичан и Британию можно считать не только главными авторами технологии по набрасыванию сетей дестабилизации на регионы и целые континенты. Они, пожалуй, и наиболее эффективные операторы этой технологии. Достаточно вспомнить середину XIX века, когда в Лондоне наступали друг другу на пятки десятки разномастных революционеров, любовно привечаемых для организаций брожений в стане геополитических конкурентов «владычицы морей». Эту теплую компанию затем остроумно прозвали «зоопарком/многонациональным человеческим зверинцем лорда Пальмерстона» по имени тогдашнего британского премьера.
Леопольд Саксен-Кобург-Готский, король Бельгии, писал тогда своей племяннице, королеве Виктории: «У вас в Лондоне что-то вроде зверинца — всякие Кошуты, Мадзини, Легранжи, Ледрю-Ролены и так далее… которых периодически спускают на континент, чтобы там невозможно было достичь ни покоя, ни процветания…». Разумеется, «зеленый свет» получали и русские либеральные радикалы и революционные демократы – достаточно вспомнить, где жил Герцен и где издавался его «Колокол».
Казалось бы, с тех пор точка сборки англосаксонской цивилизации переместилась с берегов Темзы на берега Потомака, где в основном и принимаются разнообразные «резолюции о порабощенных народах», конструируются «альтернативные правительства» неугодных и/или слишком богатых ресурсами стран и плетутся сети для них. Однако Лондон остался теневым, а местами и не слишком теневым лидером этих процессов. Российского направления английское лидерство касается особенно. Кажется, именно в Англии находятся многие ключи и отмычки от происходящего в нашей стране. Здесь рады и действующему олигарху, и либеральному оппозиционеру, и олигарху, ставшему оппозиционером (случай Евгения Чичваркина). Впрочем, еще выгоднее англичанам те, кто, оставаясь жить в России, вольно или невольно работают на британские интересы. Часто даже не за деньги, а по безотчетному зову души.
Приведем несколько примеров. Скажем, политолог Сергей Медведев, бывший профессор Высшей школы экономики, сосредоточившийся на работе в «Свободном университете». Особо прославился г-н Медведев в 2013-м году, когда заявил: «По-хорошему, у России как у не справившегося и безответственного хозяина Арктику надо отобрать и передать под международную юрисдикцию - подобно Антарктиде - с полным запретом на хозяйственную и военную деятельность. Прожив некоторое время на Чукотке, я твёрдо знаю, что Россия в Арктику ничего хорошего не принесла и не принесёт».
Г-н Медведев питает горячую иррациональную любовь к Западу, а к Туманному Альбиону – особенно, и любовь эта местами взаимная, хотя со стороны англичан явно более рациональная. Так, в 2004-м году он участвовал в представительной лондонской конференции на тему «Россия: на пути к истинному партнерству с Западом?». Год назад, в январе 2020-го, он выступил с лекцией в Оксфорде, где по «доброй» европейской традиции сравнил СССР и III Рейх: «Само по себе просветление не свалится на Россию. Надо пройти такой же путь, как Германия. А пример Германии перед глазами. Немцы воспроизвели такую платформу памяти, которая сформировала политические структуры и формы твердой памяти. Мягкая память — это литература, нарративы. Твердая — это законы, памятники и школьные учебники. В Германии есть и мягкая, и твердая память.
Память — это вопрос просвещения. Не надо настаивать на своей памяти, нужно признавать свою вину. Порочный круг разомкнется, когда все участвующие стороны признают свою частную вину: и Германия по поводу Холокоста, и Россия в отношении оккупации Восточной Европы, заградотрядов, СМЕРШа». А в октябре он удостоился литературной премии «Пушкинского дома», «независимого центра русской культуры»…в Лондоне.
Еще один характерный пример – действительно талантливый молодой историк Камиль Галеев, учившийся в ВШЭ, а теперь также подвизающийся в "Свободном университете". Галеев ведет Telegram-канал «Высокая Порта», посвященный тюркско-османской истории, и сочетает в своих взглядах пантюркизм и татарский национализм средней степени тяжести с либеральными западническими ценностями. Еще будучи студентом, Галеев удостоился престижной «Оксфордской премии», а затем, совсем недавно, год провел в британском университете Сент Эндрюс.
Являясь постоянным автором проекта «Idel.Реалии» (татарско-башкирской платформы Радио «Свобода»), Галеев предлагает принять британские практики как образец восприятия национальной истории. В частности, применить их к такому событию, как взятие Казани Иваном Грозным: «В исторической политике татарстанских властей по поводу памяти о 1552 г. наблюдается определенная асимметрия. С одной стороны, в городе стоит памятник захватчикам (sic!), погибшим при штурме города в 1552. В этом году там впервые за последний век состоялось богослужение. С другой, любые попытки увековечивания памяти защитников Казани немедленно пресекаются. О памятнике защитникам города уже и речи не идет. В августе этого года власти убрали памятный камень, поставленный в их честь. Шествия памяти на день падения Казани раз за разом запрещаются…Британская историческая политика — это пример по настоящему инклюзивной политики памяти, возможно, наиболее инклюзивной в Европе. Они не выдают историю Англии за историю Великобритании в целом и чтут память всех сторон былых конфликтов. В этом ее коренное отличие от политики российского руководства, которое упорно смешивает историю страны в целом с историей одной только Московии».
В случае с татарским крайним национализмом и Британией, надо сказать, действует встречно-перекрестный принцип. Опыленный высокими либеральными стандартами историк Галеев вернулся в Россию, а несколько раньше британцы – вполне в духе «многонационального зоопарка Пальмерстона» - предоставили «политическое убежище» национал-радикалу Рафису Кашапову, на которого в России завели уголовное дело за экстремизм. Теперь Кашапов «заместитель премьер-министра правительства независимого Татарстана в изгнании», а возглавляет это правительство проживающий в США Вил Мирзаянов.
Конечно, подобными колоритными личностями британская «сеть», набрасываемая на Россию, далеко не исчерпывается. Едва ли не чаще привязанным к Лондону финансовыми, имущественными и психологическими нитями оказывается внешне донельзя патриотичный чиновник, политик или журналист. Это делает «сеть» еще более опасной.
