Сергей Филатов, обозреватель журнала «Международная жизнь»
Тунис. Его в своей давней книге я назвал так «европейская страна, случайно попавшая в Африку». Элита, воспитанная в Сорбонне, обеспечивала гарантии эффективного развития тунисского народа и республики. С 1984 года, когда я впервые побывал там, по 2010 год Тунис превратился во вторую экономику Африки по темпам роста. И это все выглядело со стороны, как морской рай. Полмиллиона российских туристов, начавших ежегодно посещать местные шикарные курорты, соврать не дадут.
Но! Была там одна тема, которая чем дальше, тем больше возмущала людей – у супруги президента Бен Али, который правил с 1987 года, красавицы Лейлы было несколько братьев, которые реально подмяли под себя практически всю экономику этой небольшой страны на севере Африки, расположенной между Ливией и Алжиром. И вот ненависть к этой, как называли её в народе «семье», действовавшей под защитой первой леди, в конец концов стала главной причиной, почему цветущая к 2010 году страна оказалась брошена в пучину «арабской весны».
До сих пор, несмотря на то, что в Тунисе не было и нет гражданской войны, несмотря на то, что регулярные выборы не прекращаются, несмотря на то, что солнце светит, и до пандемии ковида сюда приезжали миллионы туристов, да и сейчас кое-кто рискует отдохнуть на пустующих берегах Средиземного моря – несмотря на все это, былой лоск с Туниса слетел. И, видимо, к сожалению, теперь очень надолго.
После изгнания семьи Бен Али в эмиграцию – в Саудовскую Аравию (это было в январе 2011 года стремительное бегство от бушевавших в столице разъяренных толп, которые орали «Долой!») – здесь попробовали разные варианты управления. Гражданская власть переходила от выборов к выборам то к исламистам, то к сторонникам бывшего президента, коих до сих пор там полно, но нараставшие экономические проблемы уже не могли быть погашены доходами от туризма и экспорта оливкового масла. Что-то сломалось в государственном механизме.
Сразу после начала тех событий я писал, что «Тунисцы должны президенту Бен Али руки целовать, а вместо этого они изгнали своего лидера и теперь обвиняют его во всех грехах. И страну свою под эти вопли крушат». Если в 1984 году 14% населения жило ниже уровня бедности, то к 2010 году этот показатель снизился до 3,8%. По данным ООН, национальный доход на душу населения за двадцать пять лет (именно время правления Бен Али) увеличился в десять раз! Молодежь в городах получала высшее образование почти поголовно. До 60% населения в 2010 году представляли собой средний класс. Об этом можно много рассказать, как и о том, что с изгнанием Бен Али многие тунисцы наивно ждали прихода «подлинной демократии».
Их лозунги, сформулированные, например, доктором политологии Ларби Садики, позиционировавшего себя, как «независимого» деятеля, демонстрировали и наивность, недопустимую для политологов, и безответственность, что еще хуже. Он заявлял, выражая настроения толпы, буквально следующее: «У нас есть стабильность, но нет демократии. У нас есть хлеб, но нет свободы слова». Талейран уже определил такого рода политику: «Это больше, чем преступление, это – ошибка!» Это – политическая ошибка, потому что в Тунисе при безграничных «демократии» и «свободе слова» быстро не стало ни «стабильности», ни «хлеба». Это, кстати, на фоне других стран, почувствовавших удары «арабской весны», очень интересный феномен, когда переворот устроен был ради «лучшей жизни», а ныне ту «былую жизнь» здесь многие вспоминают, как «прекрасное далеко».
Замечу, что в рамках политических реформ Бен Али все оппозиционные партии имели законодательно закрепленное право присутствовать в парламенте. Вне зависимости от того, сколько избирателей за них проголосуют. За оппозицией по закону было зарезервировано 20% депутатских мандатов, даже если она набирала на выборах меньше двадцати процентов голосов. За годы правления Бен Али не был казнен по политическим мотивам ни один человек.
После изгнания Бен Али местные исламисты мудро дождались провала сладкоголосых демократов, а потом взяли власть. На выборах в Национальную учредительную ассамблею в октябре 2011 года наибольшее число голосов и больше всех депутатских мандатов – 90 (41,47%) из 217 – получила исламистская партия «Эннахда», тунисская ветвь «братьев-мусульман» (запрещены в России). И начали меняться нравы.
В некогда секулярном и светском Тунисе, где женщины были уравнены в правах с мужчинами с конца 50-х годов ХХ века (исключительный случай для исламской страны); где существовала система плюралистической демократии, естественно, со своей – тунисской, спецификой; где те же либералы открыто требовали «большей демократии», и изгнанный президент Бен Али гордился в своё время политическим многоголосием своих сограждан, - в этом Тунисе у власти на основании прямых и честных выборов стали силы, которых даже с натяжкой трудно было отнести к «демократам».
А потом начались политические убийства наиболее видных лидеров национальной оппозиции, которые могли помешать исламистам удержать власть. И вот сегодня мы читаем на страницах издания «Tunisien Umerique» такое подведение итогов 10 лет, прожитых «после Бен Али»:
«Становится все более очевидным, что Тунисом правят те, кто его ненавидят, враги, те, кто ненавидит его людей в его истории! Те, кто сегодня правят Тунисом, очевидно, ненавидят Бургибу (первый президент Туниса – один из героев Истории деколонизации Африки в 1950-60-х годах – С.Ф.), и они не скрывают этого...
Те, кто правят Тунисом, не имеют своей истории, не вписываются в его историю, за исключением, пожалуй, печальной главы, посвященной результатам «арабской весны»… Наверное, поэтому они не отмечают ни одного праздника Туниса, который дал им жизнь, дал им нацию, культуру, самобытность и при этом дал им то, чем можно гордиться – наши «вожди» не празднуют независимость... Они не празднуют День Республики... Они не празднуют настоящую революцию (20 марта), которая нанесла удар по силам французской колонизации. Для них революция была не та, которая противостояла французам, а та, которая позволила им отомстить Тунису и ее гражданам».
Это крик души, который, насколько понимаю, отдается эхом в судьбах многих тунисцев. Но ход событий уже не изменить, и прекрасная страна, поддавшаяся на обманку «подлинной демократии», испытала на себе, куда ведет дорога, «устланная благими намерениями»…
