Весь американский воинский контингент, согласно заявлению президента США Барака Обамы, в этом году должен покинуть Исламскую Республику Афганистан, и это, безусловно, одно из крупных событий в международных отношениях. После ухода США сфера интересов страны в Центральной Азии будет естественно сужаться, это очевидно. Один из закономерных вопросов в этой связи – в какой мере будет переориентирован вектор интересов Соединенных Штатов? Покинет ли регион вместе с военной силой США их "мягкая сила"?
Этот "мягкий инструментарий" в политической науке стал классическим примером того, как деятельность посредством его приводит к прямым политическим последствиям. Примером может служить та роль, которую американские, международные и иные иностранные неправительственные организации (НПО) в 2005 году сыграли в процессе смены национального правительства в Киргизии. Значение зарубежных НПО было далеко не последним и в процессах "демократизации режимов" в других странах Центральной Азии. Пропагандируя, развивая и поддерживая демократию через финансирование таких НПО, как Национальный демократический институт (NDI), Международный республиканский институт (IRI), Вашингтон стремился переориентировать центральноазиатские страны в сторону "западных ценностей". На слуху и другие организации, которые реализовывали программы по предвыборной работе с различными группами избирателей. Объектом особого внимания была молодежь, представители которой затем становились основной движущей силой «бархатных» переворотов. Именно этот "незрелый", доверчивый, легко возбудимый слой общества и обрабатывался "умными дядями" из USAID, Freedom House, Eurasia Foundation, Open Society Institute – Фонд Сороса и других структур.
В 2002 году, в бытность администрации Буша-младшего, в Акте поддержки свободы в Афганистане было обозначено, что для искоренения терроризма США вместе с мировым сообществом намерены способствовать становлению демократии и гражданского общества не только в Афганистане, но и во всем регионе Центральной Азии.
Однако пришедшая на смену администрация Обамы провозгласила иной подход: резкое сокращение оборонного бюджета и «разворот» США к Азиатско-Тихоокеанскому региону. А что касается Центральной Азии, то эксперты руководства США снизили ее приоритет и уже транслируют в публичном пространстве новое видение ситуации: после вывода войск НАТО в 2014 году из Афганистана регион больше не будет важен для США как опорный пункт стратегического значения в деле борьбы с международным терроризмом.
Что касается вектора интересов Соединенных Штатов, то, в рамках "разворота" к АТР, он будет переориентирован в сторону Китая и Южной Азии. Объектом традиционных интересов все также остаются страны Ближнего Востока и Северной Африки. Ряд специалистов убежден, что уже сегодня заметное снижение активности Соединенных Штатов в Центральной Азии связано, в том числе, с некоторыми очевидными успехами на этой территории других игроков - Китая и России.
Но действительно ли США уходят из Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана и Туркмении или только пересматривают план своего присутствия?
Представитель американского Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations), сотрудник Центра российских и евразийских исследований (США) Джеффри Манкофф в своей статье "Политика США в Центральной Азии после 2014 года" написал: "Хотя боевые действия в Афганистане постепенно сворачиваются, вряд ли Вашингтон совсем потеряет интерес к Центральной Азии". Эксперт обозначает также главный вызов, с которым, по его мнению, в ближайшее десятилетие столкнутся центральноазиатские государства – слабость внутреннего управления и связанные с этим проблемы преступности, коррупции, оборота наркотиков, экстремизма и терроризма. Поэтому Дж. Манкофф полагает, что "США необходимо переосмыслить свою стратегию в ЦА. Американцы по-прежнему должны присутствовать в регионе, но при этом в большей мере, чем до сих пор, способствовать налаживанию здесь более эффективного управления". Можно подумать, что все "домашние " задачи Вашингтон уже решил и остались вот эти, лежащие за тридевять земель.
Что ж, слабость политической системы, борьба с преступностью, коррупцией, оборотом наркотиков, экстремизмом и терроризмом – так называемые транснациональные угрозы – прекрасные "темы" для деятельности международных неправительственных организаций, которые уже в большом объеме представлены на центральноазиатском пространстве и и активно работают в странах. Если говорить конкретно о США, то в качестве базовых ресурсных центров в государствах региона выступают, как правило, соответствующие отделы посольств – Public Affairs Sections. В Казахстане таковых более 20, в Киргизии – 15, Таджикистане – 9, и даже в Туркмении – 5 и 1 - в Узбекистане.
Сегодня можно утверждать, что наибольшее количество иностранных неправительственных организаций присутствует в Киргизии и Казахстане. В Киргизии насчитывается порядка 16 тысяч НПО, а их деятельность регулируется законом "О некоммерческих организациях", принятом в 1999 году. Таким количеством "наставников" вполне можно целиком охватить, затуманить, обольстить "западными ценностями" сознание молодежи. Государство гарантирует НПО условия для выполнения ими уставных задач и запрещает вмешательство государственных органов или должностных лиц в их деятельность. При этом Жогорку Кенеш (Парламент Киргизской Республики) уже значительное время рассматривает, но пока не сумел ратифицировать проект еще одного закона, инициированного Службой финансовой разведки, - "О противодействии легализации преступных доходов (отмыванию денег) и финансированию террористической или экстремистской деятельности". Законопроект вызвал буквально переполох в НПО, которые заявляют, что он носит по отношению к ним явно дискриминационный характер. Новый закон существенно ужесточил бы систему работы иностранных НПО, которые сегодня обладают рычагами прямого воздействия на политическую жизнь страны.
В Казахстане международные неправительственные организации, в основном, ориентированы на оказание развития. Ареал их деятельности широк: политика, гражданское общество, права человека, развитие бизнеса, экология, защита окружающей среды, образование, медиа, медицина, гендерная политика. Однако Казахстан выбрал верную стратегию взаимодействия с зарубежными НПО: он софинансирует многие проекты, являясь их фактическим участником.
Только в 2011 году государство выделило из национального бюджета 2 млрд тенге (US$ 13.4 млн), а также из местных бюджетов – 1 млрд тенге (US$ 6.7 млн) на проекты НПО по системе грантов. Согласно информации посольства Казахстана в США, руководство Казахстана принимает активное участие в функционировании международных организаций, тем самым демонстрируя свое намерение достичь позитивных результатов в сферах занятости НПО.
Узбекистан – максимально "зачистил" иностранное присутствие после волнений в Андижане в 2005 году. В 2004-2006 годах государство не раз судилось с американскими НПО за нарушение своих уставов и занятие антиконституционной деятельностью. При этом в стране сегодня все же находится место международным НПО - по данным Минюста, в 2014 году их оперирует порядка 7800. Правда, работу этих структур регламентируют два закона: "О неправительственных организациях" и "О гарантиях активности НПО", согласно которым организация должна получить аккредитацию в МИДе и зарегистрироваться в Министерстве юстиции.
Туркмения же "закрылась" от иностранного присутствия в формате НПО, вернее сказать, никогда и "не открывалась". Но изолированность страны не абсолютна: помимо культурного центра при посольстве США, действует еще Американский центр в Ашхабаде, «Американские уголки» в Тукрменабате, Дашогузе и Мары, где созданы условия для изучения английского языка и знакомства с историей США.
Что касается Таджикистана, то, по данным исследования индекса устойчивости организаций гражданского общества, проведенного в 2013 году под эгидой USAID, доля иностранной помощи в общем объеме финансирования местных неправительственных организаций, международных и американских, составляет 75%. Их общее число - 275. Они занимаются проблемами социальной защиты населения, вопросами образования молодежи, здравоохранения, экологии, гендерного равенства, а также проблемами безопасности и прав человека.
В стратегическом плане Центральная Азия сегодня гораздо более плюралистична: в странах региона с разными проектами - инвестиционными, инфраструктурными, социально-гуманитарными - присутствуют, кроме России, оставшейся там после распада СССР, а также США, еще и Китай, Турция, ЕС, Южная Корея, Арабский Восток.
США по завершении "афганского проекта" будут соотносить стратегию своего присутствия в Центральной Азии с теми проблемами, которые стоят сегодня перед государствами региона, а также с приоритетами собственных национальных интересов.
