Социологическое обследование свыше двухсот российских женщин, ныне постоянно проживающих во многих африканских странах, личное знакомство и переписка с некоторыми из них, опросы среди африканских студентов, обучающихся в вузах России, а также изучение материалов МИД РФ и его Консульского управления дали автору возможность подготовить статью, посвященную гражданским и профессиональным судьбам русских женщин в Африке.
Социальный срез исследованной группы женщин, вышедших замуж за иностранцев и выехавших с мужьями на их родину, достаточно разнообразен. Среди них есть женщины, у которых культурный и образовательный уровень достаточно высок: но есть и наши соотечественницы с сомнительным или даже с уголовным прошлым. Есть и романтические искательницы приключений, и трезвые реалистки, и унесенные в Африку ветром любви...
Говорят, характер человека определяет его судьбу. Одни женщины смогли внести заметный вклад в развитие новой родины, успешно представляют страну мужа в международных организациях, сделали блестящую карьеру в научной, общественной или деловой сфере. Другие считают, что их место дома, в обществе мужа и детей. Некоторые пытаются соединить роль хранительницы домашнего очага с общественной деятельностью. Есть среди наших соотечественниц, живущих в Африке, и надевшие чадру, и освоившие древнейшую в мире профессию.
Столкновение с африканской архаикой
Осознание себя полноценным членом принимающего тебя общества – процесс чрезвычайно сложный, продолжительный, требующий значительных затрат моральных и интеллектуальных сил, энергии, терпения. Известно, что при любом типе брачных отношений (будь то традиционный африканский, западный или "синтетический" брак) переход от статуса холостых в статус супругов заметно изменяет положение и роль каждого из партнеров по добрачным связям. При этом даже ведущие совместную жизнь и хозяйство до брака люди, казалось бы, хорошо изучившие характер и привычки друг друга, многое открывают для себя после вступления в официальные супружеские отношения.
Относительно давно известно также, что любая форма эмиграции сопровождается психологическим стрессом. У этого состояния могут быть и другие названия – дезадаптация, деморализация, культурный шок. Суть его – в переживаемом человеком состоянии неопределенности, тревоги, дефицита информации, психологической неподготовленности и т.д. Все это – практически неизбежная реакция личности на сложный процесс перехода от одной культуры к другой. Чтобы продолжать жить в новой среде, надо многое в себе менять, а порой и ломать, принять для себя иные (отличные от привычных, родных) формы поведения.
Попадая в Африку в роли жены, российская женщина, в основном привыкшая к европеизированному стилю жизни, если не сталкивается непосредственно с африканской архаикой, то уж, по крайней мере, погружается в атмосферу сложнейших социальных, этнорелигиозных, кровнородственных, брачно-половых (в том числе полигамных) отношений, определяемых высокой степенью этнокультурного своеобразия африканцев. Это может выражаться в самых необычных и причудливых вариациях внешних и интимных взаимоотношений мужчины и женщины в африканской семье. Порой нелегко бывает привыкнуть к культу старших членов семьи, особой преданности родственным отношениям и своей народности, специфической регламентации бытового поведения женщины в исламизированных и традиционных африканских семьях. Не говоря уже о резко отличающихся от российских жилище, климате и пище.
Взять, к примеру, понятие "жить в городе". Вряд ли мы погрешим против истины, если предположим, что в сознании средней современной женщины из России с категорией "город" обычно ассоциируется крупный (или более или менее крупный) культурно-административный, промышленный многонаселенный центр с определенной архитектурой, коммуникациями, культурными, образовательными, торговыми учреждениями, социальными службами. Между тем, понятия "город" в Европе и, скажем, в странах Тропической Африки резко отличаются. В результате информированная будущим мужем о предстоящей "жизни в городе" женщина зачастую может оказаться в населенном пункте, скорее, похожем, по ее понятиям, на городок, поселок или деревню. Естественно, что в этом случае ее планы на трудоустройство, да и вообще на городской образ жизни нарушаются; в результате создается дополнительное ощущение социально-психологического напряжения и дискомфорта.
Распад традиционного экономического уклада, миграционные и урбанизационные процессы, женская эмансипация, рост занятости женщин в производстве – процессы, затронувшие в последнее время и африканскую большую семью. Тем не менее, велика вероятность того, что женщина из России оказывается в семье, на жизнь которой влияют традиции, социально-культурные ценности, обряды, сохранившиеся от старого уклада жизни. Это и реальная власть, закрепленная в семье за мужчиной – главой семьи или старшими ее членами, и зависимость каждого от семейного сообщества не только в эмоционально-психологическом, но и в экономическом плане. Далеко не последнюю роль в ее повседневной жизни могут играть конфессиональные установки членов семьи, в большой степени регулирующие взаимные отношения.
Во многом ориентация (или, точнее, надежда) российской женщины на привычный ей образ жизни в Африке формально оправдана, поскольку ее супруг, получив высшее образование, относится, по современным стандартам, принятым во многих странах континента, к той привилегированной и прогрессивно мыслящей части населения, которая тяготеет по преимуществу к западным нормативам бытия в условиях малой семьи. Однако, включаясь в современную африканскую жизнь, женщина зачастую оказывается в сложном и противоречивом положении. С одной стороны, она получает доступ к социально-экономическому прогрессу, в котором может пытаться реализовать себя как личность наравне с мужчиной; с другой – находится под грузом традиций, сохраняющихся в семье и препятствующих ее профессиональному и социальному продвижению, а, в конечном счете, подрывающих и сами основы этой семьи.
Наконец, даже если в ее собственном доме откажутся от старого уклада и порядков, то на ее жизнь, скорее всего, повлияют мировосприятие и колорит родных и близких мужа, а также в целом социального бытия, ее окружающего. Все это создает совершенно новую, непривычную, возможно, даже психологически дискомфортную атмосферу.
Африканские ученые предостерегают своих западных коллег от поспешных заключений о том, будто модернизация, урбанизация и индустриализация склоняют все виды семьи к трансформации в единственный тип "супружеского брака", где женщине предоставлен свободный выбор супруга, где власть родителей над детьми, а мужа над женой, убывают, где утверждается равенство полов.
Именно семья остается сегодня для многих молодых людей средоточием традиционных установлений. Пренебрежение этим обстоятельством, недоучет его в предстоящей семейной жизни чреват для россиянки возникновением осложнений, способных закончиться для такого брака драматически.
Пестрота и многомерность правовых систем
Практически полное, как правило, незнание нашей соотечественницей законов и обычаев страны своего нового пребывания также создает огромные проблемы и для нее, и для ее потомства.
В юридических актах многих африканских стран, регламентирующих гражданские, семейно-брачные, трудовые отношения, много почерпнуто из законодательной практики метрополий. В то же время в них сохраняется влияние национальных обычаев и традиций, религиозной догматики, в основе которых лежат мало известные русской женщине конца XX столетия тезисы о главенстве мужчины в семье, о необходимости сохранения прочных кровнородственных связей.
Пестрота и многомерность, отличающие правовые системы африканских стран, буквально опутывают женщину, пытающуюся де-юре и де-факто приспособиться к новой среде обитания. Эта несхожесть с существующими на ее исторической родине законодательными установлениями в жизненно важных для нее и ее детей вопросах (семейно-брачных, гражданских, социальных и других) способна смутить нашу соотечественницу, поставить ее в затруднительное, а подчас и в безвыходное положение. Незнание ею законодательства страны, а тем более ее обычаев и традиций, на которые до сих пор опираются в местной юридической практике, может привести (и часто приводит) жизнь смешанной семьи к острым коллизиям, нарушить гармонию брака.
Весьма показательным в этом отношении стал печальный опыт одной из наших соотечественниц, решившей вернуться на родину. Муж (конголезец, врач военного госпиталя) систематически избивал ее, издевался, угрожал физической расправой, поэтому она обратилась за помощью в российское посольство. Учитывая психологическое и физическое состояние женщины, сотрудники посольства сопроводили ее в аэропорт, где на наших дипломатов напали представители со стороны мужа нашей гражданки, а также один из сотрудников службы безопасности местного аэропорта. Ее вылет из страны в тот день не состоялся. Не состоялся он и позже: под различными предлогами официальные власти страны долго продолжали препятствовать вылету женщины, утверждая, что, состоя в браке с конголезцем и проживая на территории Конго, она не может пользоваться никакими правами своей родины и имеет право покинуть данную территорию лишь с согласия мужа либо после официального развода с ним. Ссылки наших дипломатов на Конголезский кодекс о семье и результаты консультаций с известными юристами страны положительного действия не возымели. Не сыграла роли даже официальная справка, подписанная министром юстиции Конго, в которой было четко указано, что местное законодательство не предусматривает таких ограничений, и гражданка России может беспрепятственно покинуть страну. Основной же причиной такого беспрецедентного поведения конголезских чиновников стали не законы страны, а местные обычаи, основанные на кланово-трибалистских пережитках. Директор консульско-юридической службы МИД Конго принадлежал к тому же клану, что и муж нашей соотечественницы, а "совет племени" этого клана принял решение воспрепятствовать ее выезду из страны из соображений кланово-племенного престижа.
Не одна русская женщина прошла драматический путь в браке с африканцем. Но ведь трудности и разного рода коллизии присущи не только разнорасовым бракам. Отсюда следует вывод: элементарное знание традиций, обрядов, законов родины мужа, которое русская невеста африканца вполне может получить у себя дома, во многом облегчило бы ее гражданскую и психологическую участь на новом месте жительства.
Что значит "хорошо жить" в понимании иностранки
Как правило, средняя российская женщина второй половины XX века намерена обязательно участвовать в трудовом процессе. Кроме того, среди выезжающих на постоянное место жительства в Африку много высококвалифицированных специалистов высшего и среднего образовательных звеньев, способных успешно конкурировать на местных рынках рабочей силы. Да и по возрасту практически все они находятся, что называется, на пороге трудовой деятельности. Иными словами, налицо все, что свидетельствует об их психологической и профессиональной готовности к труду.
Почти сорокалетний опыт русско-африканских брачных союзов выявил любопытную и весьма отчетливую тенденцию: возможности трудоустройства иностранных, в том числе российских граждан, в африканских странах были очевидно благоприятнее для тех, кто прибыл в Африку в 1960-1970-е годы, то есть в первых потоках русских жен африканцев. Объясняется это, в первую очередь, положением, сложившимся на рынках квалифицированной рабочей силы в период, непосредственно следовавший за завоеванием независимости: молодые суверенные государства Африки лишь закладывали национальные системы образования и подготовки кадров. Собственные будущие специалисты в массе своей еще учились, а иностранные активно покидали бывшие колонии.
Экономический кризис, охвативший большинство стран континента в 1980-е годы, не мог не сказаться на трудоустройстве наших граждан, хотя ряд сфер экономики молодых независимых государств по-прежнему испытывает дефицит в специалистах. Усложнить ситуацию могут и такие обстоятельства, как отношение (далеко не во всей Африке благоприятное) к советским (российским) дипломам; намечающаяся тенденция к росту безработицы среди образованных африканцев.
В нашем сознании социально-экономический потенциал практически любой современной семьи прочно связан с участием в общественном производстве обоих супругов. Но не следует забывать, что большинство российских женщин приезжают в африканские страны, в первую очередь, как жены дипломированных специалистов. В свою очередь, высшее образование их африканских мужей пока еще обеспечивает большинству из них переход в более высокий социальный статус и связанные с этим экономические и общественные привилегии, с помощью которых вполне можно обеспечить своей семье уровень жизни выше среднеафриканского.
Что же касается форм и способов включения женщины-иностранки в трудовую жизнь африканских стран, то они необычайно разнообразны. Разброс возможностей реализации своего потенциала у такой женщины весьма велик – от различных форм дискриминации ее участия в общественном производстве (Руанда, Эфиопия, Конго) до очевидных преимуществ, предоставляемых ей на местном рынке рабочей силы как иностранному специалисту, постоянно здесь проживающему (Сенегал, Кот-д Ивуар, Заир).
Как и большинство женщин в мире, наши соотечественницы и современницы, живущие в странах Африки, неизбежно задаются вопросом: работа или семья? Однако социальные нормы и ожидания, регулирующие семейную жизнь в различных социумах, противоречивы и неоднозначны. Во многих странах образ работающей женщины превращен в общепринятую норму. В других – семья является ценностью более нравственного, нежели экономического порядка, где поощряют в большей мере хозяйственную деятельность женщины в пределах дома, где наиболее важной формой ее труда остается материнство, где, наконец, мужчина – не просто полновластный распорядитель в семье, но и основной ее кормилец. Ко всему этому женщине, воспитанной в ценностях советского общества, уравнявшего в своих правах, а главное, в обязанностях, мужчину и женщину, также предстоит адаптироваться.
Удачная карьера мужа – не только гарант благополучного бытия семьи, но и свидетельство известной сохранности традиционного разделения функций между мужчиной и женщиной, когда одни профессии считаются исконно мужскими, другие – женскими, и эти представления оказывают влияние на выбор рода деятельности.
Прогнозы демографов, специалистов по вопросам миграции показывают, что процесс создания расово- и национально-смешанных русско-африканских семей все же имеет будущее. Многие возвращающиеся сегодня из России африканцы рассчитывают продолжать и расширять сложившиеся во время их пребывания в России контакты и деловые связи. Известную роль в организации этих связей могли бы сыграть и их русские жены, знакомые с особенностями и психологией рынка своей родины и овладевающие спецификой экономических и межличностных отношений в стране проживания. Кроме того, надо признать, что наши соотечественницы, в разное время поселившиеся в странах Африки, некоторым образом опередили своих российских согражданок, ранее них столкнувшись со спецификой рыночной экономики, проблемой женской занятости, безработицей и прочими реалиями рыночного хозяйствования, которые нами только лишь осваиваются.
К сожалению, некоторые из них опередили своих сограждан и в знакомстве с такими явлениями, как институт беженцев, когда местный межэтнический кризис или стихийно разгоревшаяся гражданская война (как это было, например, в Уганде в конце 1980-х годов, в Руанде в 1990-е в результате конфликта народностей хуту и тут-си или в Республике Конго второй половины 1990-х годов в результате этнополитического конфликта "северян" и "южан") неожиданно гонит россиянку с насиженного места в лагерь для беженцев сопредельной страны или на родину, превращает ее собственную жизнь, жизнь семьи, детей в кошмар, о котором с детства она знала лишь по книгам и фильмам.
Поэтому можно с уверенностью говорить о том, что ее российское понимание слов "хорошо жить" несомненно и подчас жестко "выправляется" африканской действительностью. Нужна ли ей при этом помощь соотечественников и связь с Родиной, предпочитает ли она справляться с трудностями в одиночку или коллективно – эти вопросы также актуальны и ждут своего решения.
Наши соотечественницы, постоянно проживающие в Африке, пытаются искать способы общественного самовыражения, выработать собственные формы сплочения.
Ставшая в 1990-е годы расхожей фраза "обратимся лицом к зарубежным соотечественникам" по-разному толкуется как самими соотечественниками, так и дипломатическими чиновниками, которые, к сожалению, часто игнорируют специфику положения русских женщин в Африке. Действия консульских служб зачастую направлены больше на осуществление контроля и опеки, нежели на реальную помощь женщинам в их самовыражении, в том числе через земляческие союзы.
Между тем сами женщины переживают сейчас период надежд на обновление своих взаимоотношений с родиной и ее уполномоченными представителями в Африке. Как бы ни были сложны и неоднозначны эти взаимоотношения, соотечественницы осознают свою зависимость от них, всячески стремятся сохранить любые возможные каналы связи с родиной.
Можно с уверенностью утверждать, что на сегодняшний день есть необходимые предпосылки для создания единой организации русских женщин в Африке. В то же время в уже созданных объединениях нет единого руководства, единой программы действий; движения эти не обрели пока более или менее определенные формы. Причина тому – сама специфика положения русской женщины в африканской стране и в африканской семье, где, даже несмотря на наличие высокого образовательного и общественного статуса, она остается и считается сначала женой и матерью, а уж затем – потенциальной общественной деятельницей.
Нельзя сказать, что русские женщины, ныне проживающие в странах Африки, проявляют безразличие к проблемам дальнейшего общественно-политического развития родины. Здесь в Россию верят, от нее ждут помощи, одновременно предлагая вполне реальное сотрудничество, новые формы участия в жизни России. И к этой вере, равно как к стремлению сотрудничать с российскими организациями, надо относиться с пониманием, оказывая соотечественницам в случае необходимости поддержку, помогая в решении их проблем. Родина не должна быть равнодушной к своим гражданам – нынешним или бывшим - где бы они ни находились. Таков один из неписаных законов любого цивилизованного общества, и элементарное самоуважение обязывает нас его соблюдать.
